Не смогла я удержаться и перенесла сюда статью - отзыв писательницы и журналистки Любови Романчук на небезызвестный для нас роман Костовой "Историк". Приглянулась мне, знаете ли, в свое время эта статья, не со всем здесь я согласна, но кое-что стало просто таки елеем для моей мутной души... В общем, копирую.

Любовь Романчук

Дракула против историка

С легкой руки Брэма Стокера, написавшего в 1897 г. роман "Дракула", и Фрэнсиса Форда Копполы, экранизировавшего его в 1992-м, образ вампира стал самой затасканной фигурой мирового кино.
Потому роман Элизабет Костовой «Историк», как бы сублимирующий эту тему, поначалу показался искусной бомбой, могущей наподобие «Дон Кихота» Сервантеса взорвать бумажный вампирный мир. Самое
обидное, что Костова вплотную подошла к разгадке, умами своих героев – профессора Бартоломео Росси с его дочерью Элен, аспиранта Пола, члена Ордена Дракона Тургута Бора и прочих - досконально изучая повадки и подвиги злосчастного Влада Цепеша. Уже и вывод лежал на поверхности – перевернуть устоявшиеся мифы, обелив борца за свободу своей отчизны и перекинув вампирское проклятье на турецкого султана.
Увы, она угодила в расставленную незабвенным Стокером западню, представив Цепеша все тем же исчадием ада. И четыреста страниц навороченного текста закончились типичнейшим выстрелом серебряной пулей, с одного раза уничтожившим могущественного владыку. Несмотря на обилие самых гадких эпитетов и нагнетание всяческих нехороших страстей, единственно его и было искренне жаль.
А чтобы понять, почему, надо изучить то, в чем его обвиняют.

1. Воскресшие мертвецы
«Трудно назвать такой народ на земле, у которого не сохранилось бы легенд и преданий о слугах дьявола - вампирах, встающих из могил, чтобы пить кровь новорожденных младенцев или же просто здоровых и сильных людей».
(А. Амфитеатров)

«Энциклопедия сверхъестественных существ» дает такое определение вампирам: “это астральные существа, переживающие свои смертные останки у некоторых лиц с неопределенно опаздывающим молекулярным разложением. Эти ложно-живые существа, прикованные к трупу невидимой связью, становятся блуждающими и нападают на сонных. Вампиризм, если можно так выразиться, болезнь посмертная, наследственная, иногда эпидемическая”.
Делят его на 3 группы:
1) натуральный - поглощение одним биологическим существом крови другого биологического существа.
2) энергетический - поглощение астросомом живого человека жизненной силы (энергии) из астросома другого живого человека, для максимального продления своей физической жизни.
3) экстериориальный - заимствование астросомом физически умершего человека жизненной силы из астросома живого человека, с целью возобновления жизни в своем теле.
Последний нас и будет интересовать.

2. Пиявка без мужских достоинств
"…там могилу прохожего разрыли, видят, - труп румяный и свежий, ногти выросли, как вороньи когти, а лицо обросло бородою, алой кровью вымазаны губы, - полна крови глубокая могила" (А.С. Пушкин. «Марко Якубович»).

Эрик Мэпл в исследовании "Колдовство" приводит факт:
"Недавно на кладбище монастыря Кланиэк (графство Эссекс) был обнаружен обезглавленный скелет. Череп находился рядом, но был повернут лицевой стороной вниз, то есть по направлению к аду".
Ряд авторов (Дон Кальме, С. Тухолка) упоминают случаи, когда находившиеся при вскрытии могил власти констатировали отсутствие каких бы то ни было признаков разложения на теле, наоборот - иногда на щеках даже был румянец, ногти и волосы отросли, а суставы были гибки и подвижны.
Ну а ирландец Брем Стокер так описывает конец вампира:
"Я совершенно ясно увидела лежащего в ковчеге графа. На бледном, напоминающем восковую куклу лице пугающе блестели его красноватые глаза. И когда отблеск последних лучей солнца в них померк, они сделались ликующими. Но в это мгновение сверкнул нож Джонатана, и я дрогнула, наблюдая, как отделяется от тела его голова. Одновременно с этим Морис пронзил его в грудь. То, что случилось затем, больше напоминало чудо: прямо перед нашими глазами тело вампира за ничтожную долю секунды превратилось в прах и исчезло".
К концу 19-го столетия подобные факты, объяснить которые методом естественной бальзамации было невозможно, послужили основой для воссоздания «готического романа», или "романа ужасов".
Сюжет вампирного романа был традиционен: из черного гроба в каком-нибудь склепе в полночь встает бледного вида полумертвец с ярко красными губами и глазами, отправляющийся на поиск очередной жертвы для своего пропитания либо, вариант, вербовки сообщников: укушенный вампиром через время сам становится таковым. Определить его не сложно: он боится света, креста и чеснока (правда, в последнее время к кресту и чесноку вампир, похоже, обрел стойкий иммунитет), не отражается в зеркале, любит кровь и в момент укуса выпускает клыки. Убить его может серебряная пуля (если это вампир-оборотень, т.е. днем живущий как обычный человек, а ночью превращающийся в кровожадного монстра), осиновый кол в сердце и солнечный свет.
Такое существо обладает поразительными возможностями - превращаться в дым, менять свой облик, воскресать после смерти, управлять дикими животными, создавать других вампиров, портить урожаи, летать, гипнотизировать, просачиваться сквозь щели в земле, перемещаться по вертикальным стенам, обладать нечеловеческой силой.
Как писал Э. Мэпл: "Вампиры ничем не отличались от других демонов - они также не брезговали никакими средствами в стремлении к достижению цели, к тому же слыли ненасытными - так, по канонам старой демонологии, вампиры в обличье демонических любовников проникали в спальни юных дев. Есть все основания полагать, что вампир был своего рода протопризраком: с годами он утратил свои мужские достоинства и стал все более напоминать привидение".
Классической страной вампиризма считают область Карпат – Венгрию, Буковину, Галицию, Румынию, Силезию и русский юго-западный угол, где рассказы о вампирах существуют с незапамятных времен. По определению аббата Кальмэ, вампирами в Венгрии называются особые привидения, именно души людей, умерших иногда задолго до того, как обнаруживается их вампиризм. Эти беспокойные покойники выходят из своих могил чаще всего по ночам и всячески истязают и беспокоят живых. Иной раз вампир ограничивается тем, что громко стучит в двери и окна. Но его обычная проделка состоит в том, что он высасывает кровь из живых людей. Подвергаемые такой варварской операции люди чрезвычайно быстро лишаются сна, слабеют и скоро умирают. Слово «вампир», по словам аббата, славянское и означает «пиявка» («Трактат о явлениях духов»).

3. Дракула – монстр или национальный герой?
«Наряду с великой жестокостью Влад Дракула обладал великой доблестью. Такова была его отвага, что в 1462 году он переправился через Данубу и совершил ночью конный набег на лагерь самого султана Мехмеда II с войском, собравшегося вторгнуться в Валахию… Дракула сразил несколько тысяч турецких воинов, и сам султан едва не расстался с жизнью... Слава Дракулы пережила его таинственную гибель и странные похороны в 1476 году и померкла, кажется, лишь в лучах европейского Просвещения».
(Геллинг. «История Центральной Европы 3»)

Прототипом этого персонажа был реальный человек - румынский князь Влад Цепеш (Тепеш, 1431-1476 гг.), вошедший в историю как якобы один из самых жестоких и кровавых маньяков. Элизабет Костова точно следует по намеченному руслу, перечисляя прегрешения князя – его склонность к немыслимым способам казней и пыткам (он вроде даже был автором нескольких пыточных орудий), патологическая любовь к усаживанию недругов на кол, отчего от своих врагов получил прозвище Цепеш - "Сажающий на кол" (от румынского tepea - кол, буквально - Протыкатель, Сажатель на кол). Кстати, впервые это прозвище было упомянуто в 1508 году, спустя 32 года после его гибели. (В самой Валахии и в других христианских странах он был известен как Дракула - "Сын Дракона", поскольку его отец, Влад III, еще до своего воцарения на трон встал во главе Ордена Дракона, основанного римским императором Сигизмундом Люксембургским в 1408 г. для борьбы с «неверными». Члены Ордена носили знак свёрнутого в кольцо дракона, на спине которого был красный крест).
Поскольку своих хроник валахи не вели, все, что мы знаем о Дракуле, исходит от его противников. И Костова тщательно использует их свидетельства, в упор не видя документов с противоположным знаком пакости (например, поэму "Цыганиада" Й.Будай-Деляну конца XVIII – начала XIX веков, повествующую о том, как Дракула вел борьбу с вампирами; или легенду о его встрече с Богом, у которого он пытался узнать местонахождение могилы его отца, чтобы на этом месте воздвигнуть храм; или, наконец, подписанных рукой Дракулы грамот). А в последних он, между прочим: а) дарил крестьянам земли, б) жаловал привилегии монастырям, в) отстаивал соблюдение церковных обрядов погребения для казненных преступников (а значит, уж никак не мог сажать на кол христиан); г) основывал церкви и монастыри, а также сам Бухарест.
Настойчивая Костова ищет материалы о Дракуле в Турции, Англии, Франции, т.е. исключительно у его противников, но этот факт ее не смущает. В это число попадают:
- "Сказание о Дракуле" (16 век), где его называют продавшим душу дьяволу, не упоминая, правда, что он пил человеческую кровь;
- турецкие хроники, не жалевшие красок, чтобы описать жестокость и храбрость наводившего на врагов ужас "Казыклы" (Сажателя на кол),
- роман Брэма Стокера, состоявшего в оккультном ордене "Золотая Заря" (он практиковал черную магию);
- «воспоминания» венгерского короля Матьяша Корвина, дважды предававшего Дракулу;
- множество растиражированных по его велению первопечатных брошюр под названием "Об одном великом изверге".
Главным же источником послужил представленный Корвином в 1462 году, во время пребывания Дракулы в темнице, анонимный донос, в котором сообщалось о кровавых похождениях "великого изверга": десятках тысяч замученных мирных жителях, заживо сожженных нищих, посаженных на кол монахах и о том, как Дракула приказал прибить гвоздями шапки к головам иностранных послов. Из каких запыленных чуланов король извлек его, так и осталось непонятно. Но донос очень помог ему продержать упрямого вассала еще несколько месяцев в темнице, пока не вмешался новый понтифик Сикст IV: Влад, прославившийся своей храбростью и неподкупностью, понадобился ему для организации нового крестового похода на турков.
Вот этот-то документ и лег в основу многочисленных памфлетов и легенд о Дракуле, которые Костова со сладострастием цитирует:
«В год от рождества Господа нашего 1456 Дракула вершил дела ужасающие и предивные. Поставленный господарем Валахии, он повелел сжечь четыре сотни юношей, прибывших в его земли, дабы изучить язык. По его велению большую семью посадили на колья, и множество своих подданных он повелел врыть в землю до пупа и после стрелять в них. Другие же были зажарены и с них сдирали кожу» (тексты нюренбергских памфлетов).
Удивительно, что, помимо этого доноса, нет ни одного иного свидетельства о массовых убийствах мирного населения на территории Трансильвании в 50-е годы XV века.
Но оставим на совести историков перипетии давних лет. В конце концов, коль не осталось румынских хроник и документов, могли бы покопаться в земле археологи. Ведь невозможно представить, что уничтожение десятков тысяч человек на протяжении нескольких лет, странным образом не замеченное европейцами и оттого не отраженное в их хрониках и дипломатической переписке, не оставило по себе никаких материальных следов, то бишь костей (не из киселя же были вылеплены жертвы)!
А мы попробуем пуститься дальше тех мест, в которые заплыла фантазия Костовой, и поразмыслить, чем досадил европейским историкам князь во время, когда, по свидетельству лорда Геллинга, «ужасающая жестокость была весьма обычным свойством знати»?
Для начала вспомним, что в 15 веке вовсю пылали инквизиторские костры, войны были более обычным делом, нежели хлебопашество, из-за чего голод не раз стучался в ворота европейских городов. Крестоносцы разных мастей не оставляли попыток силой обратить в свою веру (а точнее говоря, рабство) «неверных».
Ну а насаживание на кол у турок, поляков, болгар было более обычным занятием, нежели высадка детишек на горшок.
Исходя из логики, государь маленькой горной страны, даже обладай непомерной жестокостью, был сильно ограничен в средствах – и подданных маловато, и укрыться среди лесов легче, и борьба с турками поглощала все силы и ресурсы – куда еще самому стараться?
Отсутствие придворных борзописцев, призванных восхвалять своего правителя, каковых имел каждый уважающий себя прыщ, конечно, было большой промашкой князя. И враги постарались этим воспользоваться. А недалекие потомки на основании вражеских наветов создали леденящую кровь картину: в самом центре Европы, тайком от европейских государей (так, что они ни о чем так и не прознали), но явно для турок полулегитимный князь Влад, который дважды возвращал себе и терял престол, валил народ десятками тысяч человек в год только потому, что этого требовала его душа.
Но мы пока обратимся к портрету Дракулы. А он весьма и весьма интересен.

4. Взгляд вампира
«Крест на могиле зашатался, и тихо поднялся из нее высохший мертвец. Борода до пояса; на пальцах когти длинные, еще длиннее самих пальцев. Тихо поднял он руки вверх. Лицо все задрожало у него и покривилось. Страшную муку, видно, терпел он. «Душно мне! Душно!» - простонал он диким, нечеловечьим голосом». (Н. Гоголь. «Страшная месть»)

Ни один из двух известных портретов Дракулы не аутентичен - все они сделаны с рисунков на памфлетах того времени.
Портрет, написанный во время его тюремного заключения, по заказу Матьяша должен был изобразить "чудовище". Но кисть мастера запечатлела на холсте совсем иной облик - с большими, страдальческими глазами, без тени жестокости и злобы. Поражает лишь неестественная худоба изможденного желтоватого лица. Можно предположить, что на долю этого человека выпали жестокие испытания и лишения, что он скорее мученик, нежели изверг…
Известно и словесное описание, сделанное во время венгерского пленения Дракулы посланником Пия II в Буде Николасом Модруссом, недругом Дракулы:
"Он был не очень высоким, но очень коренастым и сильным, с холодным и ужасным видом, сильным орлиным носом, вздутыми ноздрями и тонким красноватым лицом, на котором очень длинные ресницы обрамляли большие, широко открытые зеленые глаза; густые черные брови делали его вид угрожающим. Его лицо и подбородок были выбриты, но имелись усы, вздутые виски увеличивали объем его головы, бычья шея связывала его голову с туловищем, волнистые черные локоны свисали на его широкие плечи".
Желтизна и худоба его лица, равно как необдуманно упомянутые вздутые виски и бычья шея указывали на то, что князя пытали, принуждая признать ложные обвинения.
Э. Костова видит Дракулу со своей колокольни:
«…Тяжелые черные кудри падали ему на плечи, а кожа лица, красивого и невероятно злобного, будто светилась, как и неестественно яркие зеленые глаза. Человек раздувал ноздри длинного прямого носа и кривил в жестокой усмешке красные губы под длинными темными усами. Рисунок губ выдавал страстную чувственность, но они были плотно сжаты, словно человек сдерживал дрожь подбородка. Острые скулы, тяжелые черные брови …, — лицо, полное жизни, но лишенное жалости; оно выдавало бьющую через край силу и ум, но не могло скрыть неустойчивости характера» (портрет в кабинете Тургута Бора).
«…лицо настоящего человека: жесткое лицо с выпуклыми миндалевидными глазами, с длинным носом, с длинными усами — жестокое лицо под треугольной шляпой» (на могильной плите в монастыре).
А вот уже после его превращения в вампира:
«Теперь я увидел его лицо и отпрянул перед его жестокой властностью: большие темные глаза под насупленными бровями, длинный прямой нос, бледные гладкие скулы. Багровые губы кривились в жесткой усмешке под проволокой длинных усов. В уголке рта я заметил пятно запекшейся крови…»
При виде Дракулы в саркофаге Росси поразило «замкнутое жестокое лицо… Между бровей его залегла тяжелая морщина, словно спящего тревожил беспокойный сон, но застывшие глаза были открыты, и оттого он казался скорее мертвым, чем спящим. Кожа цвета желтого воска, замершие длинные ресницы, сильные, почти прекрасные черты».
Автор «Историка» неоднократно отмечает гордую посадку головы и огромные, темно-зеленые, выпукло-миндалевидные глаза, прикрытые тяжелыми веками.
Такой вид не мог не приковывать к князю внимание людей и, как все необычное, не порождать слухов. Вначале Дракулу называли вампироборцем, из-за его совместной с римским императором Сигизмундом Люксембургом борьбы с гуситами, на белом знамени которых изображалась чаша евхаристии, полная крови. Большинство мирян, далеких от тонкостей теологических конфликтов, понимало гусистский символ буквально – как черную магию. Когда Влад, дабы выйти из венгерской темницы, был вынужден сменить веру на католическую, он в глазах населения автоматически перешел в противоположный лагерь – то бишь тех самых чешских вампиров, с которыми до того боролся.
Религиозное ренегатство в румынском фольклоре всегда означало продажу души дьяволу. Причастие в этом случае становилось подношением дьявола своему верному слуге в виде человеческой крови.
Поэтому сразу после перемены веры о Дракуле сложились первые легенды как о вампире. А когда он погиб (в начале 1477 г.), его убили в соответствии с ритуалами, рекомендуемыми против вампиров – пронзили грудь копьем и отрубили голову, которую отправили в Стамбул, где она была выставлена в центре города для всеобщего обозрения. Тело похоронили в монастыре, находившемся в родовых владениях Влада. Когда столетия спустя археологи вскрыли гробницу, то не нашли ничего, кроме мусора и ослиных костей. Зато в другой гробнице, неподалеку, оказались останки обезглавленного человека.
Естественно, у создателей мифов о валашском князе в арсенале объяснения иные.
По версии Костовой, Дракула узнает о каком-то восточном методе, гарантирующем жизнь после смерти, и заранее обеспечивает себя логовом. Этот старый, как мир, метод предполагал, что для поддержания тела в состоянии не-умирания нужно пить свежую кровь, а дни проводить в специальном склепе.
Согласно версии Стокера, Дракула получил свою отличительность как часть Тайного Знания в некоей "шоломанче" (школе Соломона), где наставником был сам дьявол, который раз в сто лет "выбирает себе Ученика и сажает его на Дракона".
Так Влад Цепеш стал мистическим существом, который днём отсыпался в припрятанном под старой церковью гробу, ночью совершал убийства, даруя избранным вечную жизнь в качестве вампиров, а попутно накапливал знания, рассчитывая впоследствии на реальное воскрешение во плоти.

5. Дитя инцеста
"И треснул мир напополам, дымит разлом, И льется кровь — идет война добра со злом". (Ума Турман «Ночной дозор»)

Кто не испытывал леденящего кровь ужаса, наблюдая за метаморфозой очередного респектабельного на вид миляги-персонажа, лицо которого вдруг преображалось в зловещую маску, а рот распирали вмиг выросшие клыки? Если процесс растянуть на месяцы или годы, то мы получим вполне конкретную болезнь, которую хорошо описал английский профессор Тикканен:
"При этом страшном генетическом заболевании в крови и тканях человеческого организма нарушается пигментный обмен. Во время болезни под воздействием солнечного ультрафиолетового излучения начинается частичный распад гемоглобина. Одновременно его небелковая часть - гем - превращается в токсичное вещество, которое разъедает подкожные ткани. По мере развития недуга кожа больного начинает приобретать бледный оттенок, становится все тоньше и при длительном пребывании на солнечном свете лопается и начинает гнить, издавая тошнотворный запах. В процессе болезни деформируются сухожилия, что приводит к самопроизвольному скручиванию конечностей и пальцев. В тяжелой форме заболевание сопровождается жесточайшими болями и изменениями в психике: пораженный порфиновой болезнью человек начинает есть сырое мясо, высасывая из него кровь, которая требуется для уменьшения болей и восстановления кровяного баланса. Огромную силу, которую предания приписывают вампирам, им придавали не сверхъестественные способности, а обыкновенное отчаянье. Обезумевшие от дикой боли зараженные зачастую набрасывались даже на людей и в кошмарной схватке им не было равных. Дневной свет усиливал их мучения, поэтому на поиски пропитания они выходили в основном ночью, после еды боль отступала, они забивались в укромный угол и отсыпались. Именно отсюда и пошли рассказы о том, что они днем спят в могилах, а ночью выходят на "охоту". Причина возникновения у человека порфиновой болезни до сих пор изучена недостаточно, но в большинстве случаев она возникает в результате инцеста, а иначе говоря, кровосмешения между близкими родственниками. Этим и объясняется столь широкое распространение заболевания в горных районах Трансильвании».
Классическим свидетельством такого вида вампиризма является исповедь, написанная Джоном Хейгом, "Лондонским Вампиром", за день до казни в середине ХХ века:
"Я видел лес распятий, постепенно превращающихся в деревья. Сначала мне показалось, что с ветвей стекали капли росы или дождя. Но, приблизившись, я понял, что это кровь. Вдруг весь лес начал извиваться, и кровь заструилась с деревьев. Она сочилась из стволов. Краснея, лилась она с ветвей. Я чувствовал, что слабею, что силы оставляют меня. Я увидел человека, который шел от дерева к дереву и собирал кровь. Когда чаша наполнилась, он приблизился ко мне. "Пей!" - сказал он...".
А теперь сопоставим обрисованные Тикканеном признаки с видом Дракулы: неестественная бледность истонченных и светящихся кожных покровов, красные губы и налитые кровью глаза, явные усилия по сдерживанию судорог (дрожи подбородка), жесткость лицевых мышц. Определенно князь серьезно страдал одним из заболеваний крови.
В королевских династиях, заключавших браки между узким кругом родственных лиц, подобные генетические нарушения были не в диковинку. Частота же их в отграниченных горами и турками странах европейского юго-запада была и того выше.
Отсюда – свойственная князю раздражительность и пугающая странность облика. Неудивительно, что боязнь в любую минуту впасть в летаргический сон принудила его выстроить себе особую усыпальницу, из которой можно было бы легко выбраться и в то же время довольно замаскированную.
Боясь его мнимой смерти, султан и приказал отрубить поверженному голову.
Что касается неестественной выпуклости огромных глаз, то она могла свидетельствовать о каком-то эндокринном заболевании. Не исключено, что эти болезни развились у Дракулы после турецкого плена и последующего 10-тилетнего пребывания в венгерской темнице. Словом, загадок в его деле - вагон и малая тележка. Костова не использовала ни одной из них, упершись в оскоминой увязшую в зубах версию. Ее Дракула без тени иронии «падал, сперва запрокинувшись назад, снова на миг открыв бледное острое лицо, а потом вперед, вперед, и потом удар о камень, треск рассыпавшихся костей».

Теги: Дракула, историк, Костова

Отредактировано Света (2010-10-30 11:12:11)