О культе Черной бабочки - Хуштуг Саат - наверняка знают далеко не многие, так вот хочу рассказать вам об этом мистическом культе...

Культ Черной бабочки весьма заинтересовал меня и, поискав среди беграничных просторов интернета, я нашла много интересного, и вот теперь делюсь с вами...

Впервые о племени южноамериканских индейцев саат тауока и о культе “черной бабочки” упоминает полковник Бернетт - известный траппер и исследователь тропических лесов Мату-Гросу. В 1925 году на реке Кулуэни он обнаружил поселение индейцев саат-тауока, которые жили обособленно от других индейских племен и не были известны науке. Проведя среди индейцев два года, полковник Берннет в своей книге “Отчет о жизни индейцев Центральной Бразилии” подробно описал быт, социальное устройство, обычаи и некоторые обряды индейцев саат-тауока.

О культе “черной бабочки” он в частности писал следующее:
“Как мне удалось выяснить, индейцы саат-тауока считают своим тотемом черную бабочку “хуштуг-саат”, откуда и происходит их самоназвание “саат-тауока”, что значит “люди бабочки”. Поскольку и в окрестностях деревни, в сельве и на реке обитает огромное количество разнообразных бабочек, мне было очень интересно узнать какую же из них индейцы считают своим тотемом. Однако на все мои вопросы саат-тауока отвечали, что их бабочки здесь еще нет, что она еще не прилетала. Наконец, устав от моих вопросов, вождь племени Абиквара объяснил мне, что их “хуштуг саат” живет далеко на звездах и прилетает только раз в году, чтобы передать своему народу “мудрость прежних пространств”. Он сказал, что бабочка должна прилететь через одну луну (т.е. через месяц) и что будет большой праздник, на который я тоже приглашен, потому что бабочка “может захотеть поцеловать не только индейца, но и белого охотника”.

Спустя какое-то время индейцы стали готовиться к празднику: женщины и дети наводили порядок в деревне, складывая весь мусор на площадку, где обычно проходили общинные собрания. Мужчины занимались починкой всякой хозяйственной утвари и собирали хворост, который также складывали на площадку для собраний. По всему было видно, что индейцы собираются развести большой костер.

Праздник состоялся в ночь с 25 по 26 июня. Как только стемнело, все от мала до велика собрались на площадке собраний перед огромной кучей хвороста. Абиквара поджег кучу хвороста с четырех сторон, и вскоре языки пламени взвились к самому небу. Старики выкатили большие деревянные колоды и палками стали отбивать какой-то замысловатый ритм. Женщины затянули мелодичную, протяжную песню на незнакомом мне языке. Абиквара, сидевший рядом со мной, объяснил, что это песня из прежних времен “о грустном сне богов и их скором возвращении”. Я спросил, на каком языке исполняется песня, и Абиквара ответил, что это язык, на котором боги иногда разговаривают с людьми. Песня закончилась, а старики продолжали отбивать палками ритм. Так продолжалось довольно долго.

Вдруг ритм совершенно изменился, - стал каким-то беспорядочным, рваным, и я увидел, что над головами сидящих индейцев мечется большая черная тень. Наконец в свете костра я разглядел, что это гигантская бабочка. Бабочка размером с крупного ворона, как-то неуклюже размахивая огромными черными крыльями, кружилась над головами собравшихся. Пролетая надо мной она чуть не задела меня своим крылом, и мне стало не по себе. Неожиданно бабочка словно завалилась на бок и упала прямо на колени юноше, который сидел не очень далеко от меня. Юноша вздрогнул и словно окаменел. Стук колотушек резко оборвался. Неуклюже перебирая тонкими лапками, бабочка стала медленно карабкаться с колен к лицу юноши. Я получил прекрасную возможность разглядеть это создание, воистину принадлежащее другому, чуждому нам миру. Природа Мату-Гросу не скупится на выдумки, но, глядя на эту бабочку, я был готов поверить, что это насекомое не имеет ничего общего с земными формами жизни. Я не испытываю страха перед насекомыми, но эта бабочка была в высшей степени отвратительна. Ее непроницаемые черные крылья шуршали при каждом движении, а толстое брюшко покрывали длинные и редкие волоски. Несмотря на весьма крупное тело, ножки у бабочки были тонкими и чем-то напоминали паучьи лапки. На крупной голове торчали небольшие, похожие на рожки антенны, а из ротовой полости высовывался ярко-красный, влажно блестящий хоботок, скорее напоминающий жало. Бабочка вскарабкалась к плечам юноши и практически закрыл собой все его лицо.

- Сейчас она поцелует Панангу (так звали юношу), - возбужденно прошептал мне Абиквара.
Бабочка замерла. Со своего места я не мог видеть, что же именно происходит, - я видел только неподвижно сидящего юношу и тяжело пульсирующее брюшко бабочки. Спустя какое-то время бабочка снова упала на колени сидящего юноши, раскрыла свои крылья и, тяжело взлетев, исчезла в ночи. На губах у Пананги я увидел кровь. Старики вновь принялись отбивать ритм своими палками. Внимание всех собравшихся было теперь приковано к бледному Пананге. Какое-то время он сидел совершенно неподвижно. Глаза его ничего не выражали. Потом он вдруг резко вскочил и колотушки опять смолкли. Воздев руки к небу и запрокинув голову Пананга начал выкрикивать что-то на все том же непонятном мне языке.

- Что он говорит? - спросил я Абиквару.
- Это древнее пророчество о худурш - потомках древних богов, которые тайно живут среди людей и ждут того времени, когда вернутся те древние, кто будет править миром.

Пананга опустил руки и замолк. Какое-то время царило всеобщее молчание, а потом все присутствующие по очереди стали подходить к Пананге. Каждый что-то говорил ему и каждому юноша что-то говорил в ответ.

- Они спрашивают у черной бабочки о своей жизни, и она им отвечает, - объяснил мне Абиквара.
Я не стал дожидаться окончания церемонии. Голова у меня болела, ноги затекли от долгого сидения. Пожелав Абикваре доброй ночи, я пошел спать.

На следующий день я узнал, что Пананги в поселке нет. Как объяснил мне Абиквара, юноша ушел к “началу мира” и так случается с каждым, кого целует черная бабочка - хуштуг саат".

Впоследствии такие известные путешественники и исследователи тропических лесов Бразилии как Перси Фосетт и Карл Август Фишер , руководствуясь заметками полковника Бернетта, пытались отыскать племя саат-тауока, но безрезультатно. Только в 1961 году лингвист и антрополог Дэвид Лауф, путешествуя по штатам Мату-Гросу и Мату-Гросу-ду-Сул случайно натолкнулся на поселение индейцев саат-тауока в долине реки Шингу. Он прожил с саат-тауока четыре года, исследуя язык и традиционное мировоззрение индейцев. Дэвид Лауф свои наблюдения описал в книге “Mythology Beyond Man and Reason”, в которой есть и материал записанных им мифов племени саат-тауока, сосредоточенных в основном вокруг культа “черной бабочки - хуштуг саат” и ритуала “поцелуя” бабочки.

По причине скептического отношения академической общественности к научной деятельности Лауфа его книга была выпущена более чем скромным тиражом в небольшом американском издательстве Ketegatt & Rappoport и до сих пор не переиздавалась. Как уже известно из приведенных выше материалов Барнетта, на следующий день после совершения ритуала медиум - тот, кого “поцеловала” бабочка - покидает племя и уходит к “началу мира”. Дэвид Лауф в своей книги рассказывает о том, как идя несколько дней по следам медиума, он обнаружил посреди заболоченного леса поляну, на которой стоял большой черный камень.

“Камень был гладким и холодным на ощупь. Он был похож на обелиск. На одной из его сторон была причудливая вмятина, похожая на отпечаток человеческого лица. У камня след оборвался, и мне не оставалось ничего другого, как повернуть обратно”.

И все таки загадочный культ Черной бабочки до сих пор будоражит воображения многих людей, словно тянет в таинственные леса Бразилии...