Я - состоявшийся, успешный мужчина, не женат, но имею двоих детей от прошлого брака. Старшая дочка недавно вышла замуж. Надо заметить, жених ненамного младше меня. Что ж, может и убережет девочку от ошибок... С женой в разводе - не сошлись характерами, как принято говорить в таких случаях. А на деле - ей все время нужны были деньги. То на косметику, то на шмотки, то еще на что-нибудь. Она жить не могла без моего кошелька, а когда я сказал хватит, пригрозила, что заберет детей. Я оставил ей дом, машину и все, чего она захотела, а сам перебрался в трехкомнатную квартиру в центре города.
      Так уж получилось, что в тот день я с другом зашел в Макдональдс. Просто пообедать, поговорить о том, о сем... Спрашивается, почему состоятельные люди не пошли в хороший ресторан? На этом заведении настоял Аркаша - он большой поклонник фаст-фуда. Впрочем, его внушительная фигура говорит сама за себя. Но все же это именно тот случай, когда хорошего человека должно быть много - верный и преданный Аркаша не раз выручал меня в самых тяжелых ситуациях. Работал он преуспевающим адвокатом в элитной юридической фирме.
      В Макдаке, как ни странно, было совсем мало народу. Интерьер мне понравился, хотя я весь обед думал, как эти жуткие картины могут возбудить мой аппетит. Единственное что пришло в голову - это то, что предложенные моему подсознанию абстракции отлично подойдут для изготовления открыток ручной работы, которые делала дочь. Еда тоже была вполне ничего - по сравнению со студенческой столовкой или горячими сосисками из лотков. Было время, когда я только ими и питался, курсе эдак на третьем... Под конец мы стали пить кофе и неспешно разговаривать. Обсуждалось все - от скандалов Аркаши с женой, до удавшейся свадьбы дочери. Наконец, Аркаша довольно откинулся на спинку кресла и удовлетворенно потер живот.
      Как я уже говорил, посетителей в кафе было мало, поэтому открывшаяся дверь тут же привлекла наше внимание. В зал вошла женщина. Сгорбившаяся, в рваной одежде, грязная, немытая, с длинными, отросшими ногтями и волосами. Она меня поразила. Конечно, я и раньше видел бомжей, но почему-то в сверкающем интерьере Макдака она казалась какой-то неестественной, даже пугающей. Реальность ворвалась в прозрачные двери и заставила оцепенеть всех, сидящих за столиками. Аркаша тут же завертел головой в поисках охранника, а я не мог оторвать взгляд от женщины.
      Она подскочила к столику, на котором остались остатки чьего-то Хеппи Мила и начала жадно собирать крошки и кусочки фри со стола. Сзади послышались торопливые шаги охранника. Она посмотрела в ту сторону и наши взгляды встретились. У меня перехватило дыхание, а горло будто сжала чья-то рука. Я не мог ни пошевелиться, ни отвести взгляда. Женщина перестала обраать внимания на объедки и тоже смотрела на меня. Сначала с удивлением и ужасом, потом с болью и ненавистью.
      - Все в порядке, - остановил я охранника. - Я разберусь.
      Оставив изумленного Аркашу, встал и направился к женщине. Вывел из кафе, посадил в машину и отвез к себе. Там заставил ее принять душ, а пока она мылась, приготовил обед.
      Это оказалась девушка лет двадцати шести с длинными коричневыми волосами и грустными глазами. Она не сопротивлялась, когда я ее усадил за стол и велел съесть огромную тарелку яичницы, банку йогурта, стакан чая и булочку. С минуту она сидела, неподвижно глядя перед собой, а потом начала есть.
      ***
      Мне было тридцать лет, когда я устроился работать в фирму отца. Там была она - подрабатывала промоутером на летних каникулах, пришла в офис за зарплатой. Эта девчока с короткими непослушными шоколадными волосами понравилась мне сразу. Она не выглядела на свои шестнадцать. По виду ей можно было дать лет семнадцать-восемнадцать, хотя никакой косметики на ее лице и в помине не было.
      Она легко мне улыбнулась, когда я открыл перед ней двери, а я к тому времени уже решил, что непременно должен ею обладать. Я подстерег ее на выходе из офиса и предложил подвезти. Она довольно легко согласилась. Если бы она знала, что это станет ее величайшей ошибкой... Я тогда слегка выпил, чтобы унять волнение. Лучше бы захлебнулся... Чувство будущего успеха пьянило меня, я уже представлял, как мы пойдем в ресторан или на выставку, как она будет красива в платье, которое я непременно заставлю ее купить, как мы будем пить шампанское, смотря на звезды.
      Вышло не по моему. Когда мы остановились перед ее домом, я намекнул, что хочу увидеться. Она рассмеялась и сказала, что у нее уже есть парень, а я для нее слишком взрослый. Я разозлился не столько на крушение надежд, сколько на беспечный тон, которым она это говорила. От гнева даже зазвенело в ушах. Кто эта девчонка, чтобы так со мной поступать!
      Я не сдержался и ударил ее. Ударил слишком сильно, она потеряла сознание. А дальше...дальше я ничего не понял, но быстро восстановил цепь событий, проснувшись в середине ночи. Девочка свернулась калачиком на заднем сиденье, закрыла глаза и тихо всхлипывала. Ее топ был порван, на щеке красовался большой синяк. Двери машины были закрыты, а кнопки она не нашла. Кое как соображая, я нажал злополучную кнопку и девочка тут же выскочила из машины. Я поехал домой и проспался, все еще не понимая, что натворил.
      ***
      Она оказалась беременна, мать выгнала ее из дома, ребенка она потеряла, едва не замерзнув однажды на морозе минус тридцать, однако обмороженные руки и ноги дали возможность отлежаться пару месяцев в больнице, где была постель и теплая еда. Какое-то время она прожила у тети в деревне, однако старый деревянный дом сгорел а тетя, не выдержав потрясения, умерла от инфаркта.
      Дальше тянулась череда пребывания в шайках беспризорников и карманных воров, несколько приводов милицию, да что там нескольких - десятков . Колония оказалась раем по сравнению с улицей. Там она пробыла до восемнадцати, а потом вернулась в родной город.
      Пробовала работать - даже дали комнату в общежитии, но денег едва хватало на еду. Потом наступил кризис - штат сократили, ее выбросили на улицу. Она познакомилась с компанией каких-то людей, они то и научили ее добывать себе какое-никакое пропитание в кафе. Ей было это до жути противно - еще остались обрывки гордости и чувства собственного достоинства. Однако в то утро, когда мы с Аркашей забрели в Макдак, есть хотелось до боли. Пришлось войти. Дальше история известна.
      Все это она рассказал мне, допивая чай. Девушка с трудом сдерживала слезы, я это видел. Но то были не слезы отчаяния, она мечтала вцепиться мне в глотку, убить на месте и я ее понимал. Мне и самому хотелось что-нибудь сделать с собой...
      Я часто думал - что с ней стало, но узнать не решался, хотя через связи нашел все ее данные и контакты. Звали ее Аленка, в тот день ей исполнялось семнадцать, она хотела купить на свою первую зарплату большого медвежонка, о котором всегда мечтала, но родители денег не давали на такую "ерунду". Решила заработать сама. Очень уж хотелось медвежонка.
      Я надеялся. Что с ней все хорошо, что она пережила это, счастлива, забыла... Оказалось, нет. Помнит все. Каждый день проклинает себя за то, что пошла на эту чертову работу, села в эту чертову машину...
      - А меня ты проклинаешь? - спросил я, когда Алена замолчала.
      - Нет, - тихо ответила девушка.
      - Почему?
      - Проклятие нематериально, это лишь слова. А мне хотелось тебя убить.
      Она встала и я не стал ее задерживать, хотя мог. Ни к чему - слов для оправдания я найти не мог, селать что-то тоже. Я дал ей денег, заставил взять, чтобы она хоть пару недель могла есть. А потом вспомнил еще кое про что.
      Велев Алене остаться в коридоре, я ушел в комнату и достал из шкафа объемный сверток. Это был большой плюшевый медведь, которого я купил через месяц после того случая. Хотел послать ей, но не решился. Медведь, о котром она мечтала. Я хотел отдать его ей.
      - Держи, - протянул я игрушку.
      - Зачем? - она сжала зубы.
      - Он твой, я купил его тебе. Давно. Возьми.
      - Спасибо, - тихо пробормотала она и выскользнула за дверь.
      Я сел на пол и опустил голову на колени. Что еще я мог сделать для нее? Только дать денег и отпустить. Или... от неожиданной мысли у меня на глаза навернулись слезы. Я дрожащими руками отпер дверь и выбежал на лестничную площадку. Опрометью кинувшись вниз, я нагнал ее на первом этаже, развернул к себе и крепко обнял. Вместе с медведем. Провел рукой по еще мокрым волосами и хрипло выдохнул. Она подняла голову, уже плача в открытую и еле слышно спросила:
      - Почему? - Хоть кто-то в этом мире должен быть счастлив, - прошептал я и крепко ее поцеловал, чувствуя, как она дрожит у меня в руках. Теперь я был счастлив.