15 февраля 2013 года. Челябинск. Взрыв метеорита массой около десяти тысяч тонн, на входе в атмосферу скорость по некоторым данным была около 64 км/ч. Продержись он пару лишних секунд не взорвавшись, этого города больше не было бы на чудесной голубой планете. 3700 поврежденных зданий. Более 1000 пострадавших. В городе объявлен режим чрезвычайной ситуации.
Страшно, правда?
Мне – да, когда я смотрю новости, сюжеты каналов, читаю статьи в «Таймс», слушаю рассказы людей, которые в Челябинске ни разу не были. А потом я выглядываю в окно. Вижу залитый светом двор, в котором катаются с ледяной горки дети. Вижу солнце, уже совсем по-весеннему яркое и припекающее. Вижу редкие трещины на окнах соседей и парочку, не больше, закрытых ДВП проемов. Вижу поток машин, в каждой из которых спешат куда-то люди. Череду развлекательных мероприятий в клубах и ресторанах. Вижу свой университет, в котором не осталось и следа от минувшей катастрофы, лишь все те же заклеенные окна напоминают о произошедшем. И хоть мне все еще не по себе подниматься на тот этаж, где меня застиг привет от гостя из космоса, жизнь течет своим чередом. Течет размеренно, лишь всколыхнувшись внезапным пятничным событием.
А тогда я, стоя на перекрестке в ожидании зеленого света (почему-то этот момент мне очень хорошо запомнился), не думала о том, что через час с небольшим оконная рама с радостным «бабах» влетит в аудиторию и освободит всех нас от занятий. Думала о предстоящей паре, о том, как хочется спать, какая красивая песня играет в плеере, как поздравлять однокурсников с близящимся 23 февраля. Обычные мысли, коими кишит, наверное, каждая голова по утрам.
И утро было обычным. Столпились у окна, залезли на подоконник, смеялись, разговаривали, пытались доспать последние минуты перед парой. Мечтали, что преподаватель не придет – куда уж без этого. Он и опоздал, минут на двадцать, кажется. И открыл аудиторию не ту, что в расписании была. Впрочем, мне они обе нравились. Есть такие аудитории, в которых интересно слушать любую лекцию. В 431 я была лишь раз, на втором курсе. Она мне тогда, помню, показалась странной. Парты располагались в один ряд, полукругом, оставляя пространство в центре комнаты. Где-то сзади стояли стенды. Широкая доска, хороший обзор, отличная слышимость, мягкие стулья. Окна выходили во двор, где обычно работают наши аспиранты. Жалюзи закрывали обзор, но даже через них в аудиторию лился утренний свет. Мы писали, слушали лекцию. Понятно было хоть и не все, но многое, и это не могло не радовать. Много ли таких пар было в моей жизни? Лучше и не браться за подсчет.
Вспышку я увидела даже сквозь достаточно плотные жалюзи. Сильная вспышка, красноватого оттенка, почти ослепила. В первое мгновение я подумала, что это солнышко встает, начали-то мы еще до рассвета. Потом поняла, что солнышко так не светит. Парни раздвинули жалюзи, пытаясь увидеть, что же там такое сверкнуло, но преподаватель призвал к порядку и усмехнулся:
- Не бойтесь, это не НЛО.
Все успокоились. И, правда, что случилось-то? Ну, вспыхнуло и вспыхнуло, может, какие испытания проводят: двор-то нашего, аэрокосмического корпуса. Мало ли, может, авиамодели какие светятся. И не кольнуло, не взволновало. Ни предчувствия, как это часто пишут, ни ощущения приближения беды. Просто продолжила писать, думать и изредка отвлекаться на собственные фантазии.
Сначала я услышала грохот, потом увидела стекло, разлетевшееся вдребезги и потом, словно в замедленной съемке, увидела раму, вылетевшую из проема и упавшую прямо на сидящих спиной к окну парней. Машинально отвернулась от осколков, летящих в лицо, увидела, как падает на пол Даня, вроде бы увлекая за собой Федю. В голове очень быстро пронеслось «И что теперь?». Закричал преподаватель, подскочил к двери и распахнул ее. Я поняла, что надо действовать. Когда я выбегала, во мне еще жила уверенность, что рвануло только у нас из-за каких-то работ во дворе. Когда я вылетела в коридор, услышала под ногами хруст осколков стекла, увидела раму, лежащую посреди коридора, я поняла, что все гораздо серьезнее. Закричали девчонки с международного, какая-то женщина пронеслась мимо меня с криком «Все на улицу!». Я, краем глаза заметив, что Ксюха рядом, рванула к лестнице.
Четвертый этаж. Пол, усыпанный стеклом, кричащие и напуганные студенты, преподаватели, сотрудники. Я бежала, не слишком быстро, чтобы не упасть на стекло, но достаточно, чтобы пролетать мимо уцелевших окон, думая о том, что будет, если последует второй взрыв. Естественно, я подумала, что это был теракт. Нас же пугали ими последние лет десять. Как я пролетела эти четыре этажа, помню смутно, лишь мысли запечатлелись в голове. Просчитывала варианты, пыталась вспомнить, где бомбоубежище в случае чего, думала, как дерну Ксюшу на пол, если рванет второй раз. Уже в холле от поднявшейся пыли закашлялась, но под чей-то крик «Быстрее!», вылетела на улицу, прямо в рубашке и легком пиджаке, оставив в здании все: деньги, телефон, документы. Тогда было лишь желание убежать, действовать. Позже я узнала, что те, кто бы в аудиториях с евроокнами даже собрали сумки и куртки. Мы такой привилегии были лишены, мы чудом не пострадали.
Никогда я еще не была так рада вдыхать морозный воздух. Остановилась, огляделась. Увидела толпу напуганных студентов, которые наперебой спрашивали «Что происходит?!». Видела, как снимали на мобильники корпус, будто сошедший с кадров какого-то фильма о войне. Видела, как девчонки просто выпрыгивали из окон на первом этаже, потому что в коридорах тем временем началась паника. Подбежала Алия.
- Девчонки, что со мной?
По лицу ее стекала кровь. В первое мгновение я вздрогнула, но то была лишь царапина. Неприятно, но в сложившихся условиях почти подарок судьбы.
- Идемте в общагу, - сказал Даня, не потерявший нас из виду.
И мы всемером побежали к дороге. Алие помогали парни, она то ли в шоке была, то ли просто порезалась и кровь, стекающая по лицу, мешала идти. Было холодно, скользко и, конечно, страшно. Сердце билось очень быстро, а руки немного дрожали. Я подсознательно ждала второго удара, даже на небо не посмотрела. Лишь чуть затормозила, увидев красный свет, но плюнула и понеслась вперед. В общежитие мы забежали и остановились, чтобы успокоиться и отдышаться. Вокруг никто ничего не понимал, Алию увели на вахту, где начали обрабатывать ссадину, те, кого задело осколками, тоже. Я бегло осмотрела руки, проверила лицо, не поранилась ли. Но, к удивлению, ни царапины. Ни на мне, ни на Ксюхе, ни на Феде с Даней.
Мы вышли в коридор. Посмотрели на выбитое окно, осторожно приблизились. Увиденное напоминало начальные кадры фильма про апокалипсис: выбитые окна, зияющие вместо них темные дыры, толпа людей, крики, гомон, бегущие к поликлинике люди. Мне так и представилось, как камера отъезжает от окна, показывая зрителю панораму пострадавшего университета и наши ошеломленные лица. Но это было не кино.
- Идите, погрейтесь. На диванчик присядьте, на втором этаже, - сказала нам вахтерша.
Мы с радостью бросились наверх, ибо замерзли порядочно. Расселись и начали гадать, что случилось. Версий было много: газовый взрыв, ракета, упавший самолет. На последнем и сошлись, потому как все давно (хоть и молча) ждали, когда на нас рухнет какой-нибудь самолет из Шагла. Кто-то даже сказал, что видел, как оторвался хвост и упал в районе Гагаринского. «У страха глаза велики» – говорят так, а спросонья не только хвост от самолета увидишь.
Заспанные студенты потихоньку выползали из комнат, ошарашенные взрывом. Кто-то мирно спал, кому-то прилетело осколком, а кто-то даже не заметил, собрался на пары и почти вышел, но был остановлен и направлен обратно.
Связи не было. Перегруженная сеть испугала всех, когда тысячи человек разом принялись звонить близким, в скорые и пожарные, когда сошел с ума весь город. Я пыталась позвонить маме, Ксюша телефон дала, свой я благополучно оставила в аудитории. Хорошо, что тогда я еще не знала о том, что на цинковом рухнуло здание. За здоровье своего сердца я спокойна, но минуты, в которых я бы не знала, что с родителями, дались бы не просто.
Мы смеялись. Когда страх прошел, мы много смеялись. Наверное, отчасти чтобы снять напряжение, потому что руки все еще чуть подрагивали. Даже сейчас, когда записываю все, отголоски того страха напоминают о себе. Легко, невесомо, но ощутимо. Эту раму я не забуду до конца жизни. Она была вдвое больше обычной, аудитория-то большая. Тяжелая, зараза. Как она никого не убила, до сих пор не понимаю, но тихо радуюсь. Везение, оказывается, это не успеть на последнюю маршрутку после занятий.
Алию уложили спать, видать, крови потеряла достаточно, да и шок сказался. Когда мои мозги пришли в относительный порядок, пришлось начать думать, как вызволить из-под завалов стекла вещи. Необходима была хотя бы куртка, без нее мне до дома не доехать, даже если б удалось дозвониться до отчима и попросить забрать. Куртка была в гардеробе, бирка от гардероба – под обломками.
Даня дал дубленку, я закуталась и мы пошли в корпус. Охрана пустила только после того, как мы объяснили, что нам  не в чем ехать домой. То ли боялись, что корпус рухнет, то ли, что порежемся, не знаю.
- Дайте, пожалуйста, куртку. Ярко-розовая, вон на той вешалке, - сказала я, чуть запыхавшись.
- Где бирка?
- В аудитории. Под стеклом где-то, в сумке.
- Без бирки не выдадим.
Я опешила. Повсюду валялось стекло, обломки стендов, рамы. Мне хотелось убраться оттуда, было страшно вернуться, хотя я была уверена, что больше опасности нет.
Они позвали старшую. Выражение ненависти на ее лице я не забуду. Оно было страшнее взрыва.
- Мы  уже одной девушке выдали! Ничем не могу помочь!
Не дословно привожу, тогда я слабо понимала, что происходит. Мне казалось, что бирка…это ерунда, что главное – то, что мы живы. Почему я была хуже той девушки? И, естественно, у меня и в мыслях не было прихватить чужое пальто. Мне просто хотелось одеться. Подбежали мои ребята, бросились на кафедру, понимая, что меня запросто могут оставить без одежды и выгнать на мороз. Подошел охранник, сказал, что делать нечего и куртку нужно дать.
- Я не буду платить за бирки! – взвилась гардеробщица. – У нас уже знаете, сколько не хватает?!
- А девушке что, умирать теперь? – удивился охранник.
- Я сказала, что за бирки платить не буду! Пусть приносит деньги!
Уже со слезами на глазах: нервы-то не железные, даже у меня, я объяснила, что и деньги, и документы на четвертом этаже, его сильно повредило и там все обнесено лентой. Раньше понедельника сумку я не получу. Охранник откровенно обалдел. Не мог ничего сказать, как и я, поражался этим женщинам, которым пятьдесят рублей были дороже здоровья, пусть и незнакомой девушки. Я не думала ни о чем, кроме безопасности и своей, и своих друзей, и остальных, а они прикидывали, во сколько ей станет мое спасенное здоровье.
- Вы не будете платить! – попытался воззвать к разуму охранник. – За все заплатит бюджет, институт, как и за окна…
Тщетно. Я взяла себя в руки.
- Запишите мои данные, - голос предательски дрожал. – Я принесу, как вернут вещи.
Та нехотя взяла листочек. Я повернула голову и тут же бросилась к мужчине, стоящему у лестницы. Это был наш заведующий лабораториями. Он открыл дверь аудитории. Я сбросила с сумки куски стекла, стараясь не смотреть на раму, валявшуюся прямо на парте, перевернутый стол, нашла бирку и уже через пару минут получила на руки куртку. Выдохнула и отправилась помогать ребятам, которые, воспользовавшись случаем, доставали все наши вещи.
Этот день закончился не скоро. Фактически, он еще идет: не смолкают обсуждения. В прессе, интернете, на улице и в университете. Я бы не вынесла с этого дня столько впечатлений, если бы не люди. Я не поняла того, что делали завхозы. Я знаю, что, возможно, я не права и у них маленькая зарплата, они не могут платить за всех, даже мысли допустить не могут, хоть она и откровенно глупая. Но так уж меня воспитали: здоровье и жизни людей – прежде всего. Не только мои, я бы без колебаний бросилась на помощь другим, теперь я это знаю. Только это знание греет душу. Несмотря на то, что я была практически в эпицентре событий, я не жалею, что не сидела в безопасности дома. Это проверка. На то, как я действую в экстренной ситуации. На то, могу ли трезво мыслить. На то, могу ли помочь другому. На человечность, в конце концов. Теперь я точно знаю, что далеко не худший представитель рода. И немножко меньше боюсь катастроф.
Все кончилось благополучно. Никто не погиб, число пострадавших…не так уж и огромно. Даже те немногие, кто пострадал более серьезно, выжили, чему я очень рада. Я знаю, что мы были на волоске и я счастлива, что все еще жива, что могу писать, веселиться, шутить…В прессе, естественно, история эта раздута так, словно челябинцы – вторые динозавры, на которых упал метеорит. Все куда менее страшно, я вас  уверяю. Город восстанавливается, постепенно, но верно. Люди шутят, смеются сами над собой. Мы уже меньше дергаемся от резких звуков, да и паники больше нет.
Сегодня я принесла конфеты тем, кто, увидев семерых перепуганных детей, наплевал на все должностные инструкции, на правила, и пустил нас греться в общежитие, куда без пропуска вход строго воспрещен и даже в гости по заявлению ходят. Этим людям было плевать, правильно это или нет, в тот момент нам это было нужно и мы это получили. А те, кто на это не способен…им стоит посочувствовать. Я, правда, пока этого не могу сделать. Но обязательно научусь.

Отредактировано Лилиана (2013-02-18 23:24:34)